Далай-лама XIV (АГВАН ЛОБСАН ТЕНЦЗИН ГЯТЦО)Начала заповедей квантовой физики
Одно из важнейших философских прозрений буддизма восходит к так называемой теории пустоты (Theory of Emptiness). В основе этой теории лежит глубокое замечание, что существует фундаментальное неравенство между тем, как мы представляем мир, включая наше собственное существование в нём, и тем, чем являются вещи на самом деле. В нашем повседневном опыте мы стремимся связаться с окружающим миром и сами с собой так, как будто эти сущности обладают самозамкнутой, определяемой, дискретной и длящейся долгое время реальностью. Например, если мы исследуем наше собственное представление об индивидуальности, то обнаруживаем, что стремимся поверить в существование важнейшей сути нашего бытия, характеризующего эту индивидуальность и идентичность как отдельного эго, не зависящего от определяющих наше существование физических и ментальных элементов. Философия пустоты показывает, что это не только фундаментальная ошибка, но и основа навязчивых и множащихся предубеждений. Согласно теории пустоты, всякая вера в объективную реальность, основанная на предположении о реальном независимом существовании, несостоятельна. Все вещи и события, будь то материальные, ментальные и даже абстрактные понятия вроде времени, лишены объективного независимого существования. Обладание таким независимым реальным существованием означало бы, что вещи и события каким-то образом самодостаточны и поэтому полностью независимы. Это означало бы, что ничто не способно взаимодействовать с другими явлениями и оказывать на них влияние. Но мы знаем, что существуют причина и следствие: вы поворачиваете ключ в стартёре – проскакивает искра, происходит зажигание, мотор заводится, и бензин начинает гореть. Во вселенной, состоящей из автономных, существующих в себе вещей, эти события не могли бы произойти. По существу, понятие о внутренне присущем независимом существовании несовместимо с причинностью. Дело в том, что причинность требует случайности и зависимости, в то время как всё, что обладает независимым существованием, должно быть неизменным и автономным. Всё состоит из связанных определёнными зависимостями событий, из непрерывно взаимодействующих явлений без фиксированной, неизменной сущности, которые сами по себе находятся в постоянно меняющихся динамических отношениях. Вещи и события «пусты» в том смысле, что они не обладают неизменной сущностью, внутренней реальностью или абсолютным «существованием», обеспечивающим независимость. Теория пустоты была впервые систематически развита великим буддистским философом Нагарджуной (примерно II в. н.э.). О его жизни мало что известно: он родом из Южной Индии и считается самым важным после Будды человеком, сформулировавшим основы индийского буддизма. Историки приписывают ему создание школы Среднего Пути в Махаяне, остающейся по сей день главной школой буддизма в Тибете. Одной из самых удивительных и волнующих вещей в современной физике является бросающий вызов здравому смыслу способ описания микромира квантовой механикой. Такие факты, как способность света наблюдаться и в виде частицы, и в виде волны, как соотношение неопределённостей, утверждающее, что мы никогда не сможем одновременно узнать, с какой точно скоростью движется электрон и где точно он находится, и, наконец, квантовое понятие суперпозиции, требуют совершенно иного способа понимания мира, отличного от представлений классической физики, в которой тела ведут себя предсказуемым и детерминированным образом. Например, в хорошо известном примере Шрёдингера кот помещён внутрь ящика, содержащего радиоактивный источник, который по нашему сигналу позволяет с вероятностью 50% заполнить ящик смертельным ядом. Мы вынуждены признать, что, пока крышка ящика не открыта, находящийся в нём кот одновременно и мёртв, и жив, что явно нарушает закон противоречия. Для буддиста, следующего учению Махаяны и разделяющего взгляды Нагарджуны, существует несомненная связь между понятием пустоты и новой физикой. Если на квантовом уровне вещество проявляет себя всё менее прочным и определимым, чем оно кажется, то, как мне представляется, наука приближается к буддистским созерцательным представлениям о пустоте и взаимозависимости. На конференции в Нью-Дели я однажды слышал доклад Раджарамана, физика, известного коллегам как индийский Сахаров, в котором он проводил параллели между философией пустоты Нагарджуны и квантовой механикой. После многочисленных бесед с друзьями-учёными я пришёл к убеждению, что великие открытия в физике, восходящие ещё к Копернику, позволяют считать, что реальность не такова, какой она нам кажется. Если поставить мир под большое увеличительное стекло исследования (будь то научный метод и эксперимент или буддистская логика пустоты, или созерцательный метод медитативного анализа), то обнаружится, что вещи устроены более тонко, чем нам представляется, а иногда их устройство полностью противоречит нашему взгляду на мир с точки зрения здравого смысла. Можно спросить: а что плохого в убеждении о независимом внутреннем существовании вещей, помимо того, что оно неправильно отражает реальность? Для Нагарджуны эта вера имела серьёзные отрицательные последствия. Он утверждал, что именно вера во внутреннее существование поддерживает основу самосохраняющейся дисфункции в наших отношениях с миром и окружающими нас людьми. Приписывая вещам внутреннее свойство привлекательности, мы реагируем на определённые объекты или события с неоправданной привязанностью, и, наоборот, на те объекты или события, которым мы приписываем внутреннее свойство непривлекательности, мы реагируем со сбивающим с толку отвращением. Иными словами, Нагарджуна утверждает, что постижение независимого существования вещей приводит к скорби, которая, в свою очередь, порождает цепь деструктивных действий, реакций и страдание. Для Нагарджуны теория пустоты есть в конце концов вопрос не просто концептуального понимания реальности. Она имеет глубокие психологические и этические приложения. Однажды я задал своему другу физику Дэвиду Бому такой вопрос: «С точки зрения современной науки, если отбросить вопрос о неправильном представлении, что плохого в вере в независимое существование вещей?» Его ответ был очень примечателен. Он сказал, что если проанализировать такие идеологии, как расизм, ультранационализм и марксистскую теорию классовой борьбы, то одним из ключевых факторов их происхождения является тенденция воспринимать вещи как внутренне разделённые и не связанные друг с другом. Из этого неправильного представления вытекает вера, что каждая из таких идеологий внутренне разделена и разобщена. Ответ Бома, основанный на его работах по квантовой физике, перекликается с этической проблемой об укрывательстве таких убеждений, которая тревожила Нагарджуну почти 2000 лет тому назад. Строго говоря, наука не занимается вопросами этики и субъективных оценок, но факт остаётся фактом: наука, являясь занятием людей, всё ещё связана с основным вопросом о благополучии человечества. Поэтому в ответе Бома нет, вообще говоря, ничего удивительного. Хочу пожелать, чтобы как можно больше учёных понимали внутреннюю связь науки, её концептуальных рамок и человечности. NewScientist, № 2534, 14 Jan 2006.
|
